Живые Трупы

Мне советовали не таскать дочку на Body Worlds 2. И не потащил. Сам пошел, без ансамбля. А жалко. Всё-таки очень познавательно. И ничуть не страшно. Хотя уже в первом зале послышался грохот: юноша бледный стал совсем бледным и навернулся прямо рядом с препарированной ногой. Наверно, теперь его сдадут.
Фотографировать там было нельзя, поэтому снимал украдкой, из-под полы. Заранее извиняюсь за качество.

( Далее - фотографии. Ничего особенно, но некоторых могут смутить. )

Сижу, читаю документы. Неплохая идея, если серьезно. Я был бы рад, чтобы вот так люди приходили смотреть на меня. И мне было бы не так грустно и одиноко.

Гриша замолчал и недели две ходил тихий и послушный. А потом даже повеселел, пел в ванной, смеялся и себя ощупывал. «Что это ты такой веселый?» — допрашивала Нина. Он открыл и показал ей паспорт, где голубое поле было припечатано толстым лиловым штампом «Захоронению не подлежит». «Что это такое?» — испугалась Нина. И Гришуня опять смеялся и сказал, что продал свой скелет за шестьдесят рублей Академии наук, что он свой прах переживет и тленья убежит, что он не будет, как опасался, лежать в сырой земле, а будет стоять среди людей в чистом, теплом зале, прошнурованный и пронумерованный, и студенты — веселый народ — будут хлопать его по плечу, щелкать по лбу и угощать папироской; вот как он хорошо все придумал.
....
И после его смерти она очень переживала, и подруги ей сочувствовали, и на работе пошли навстречу и дали десять дней за свой счет. И когда все процедуры были позади, Нина ездила по гостям и рассказывала, что Гриша теперь стоит во флигельке как учебное пособие, и ему прибили инвентарный номер, и она уже ходила смотреть. Ночью он в шкафу, а так все время с людьми."

Татьяна Толстая, "Поэт и Муза".